3 Июня, 2020
ДЕТСТВО БЕЗ ДЕТСТВА ( воспоминания Ивановой В.Н. ) заключение
Настало время фашистам отступать, они заметно начали собираться. Партизаны кое-кому сообщили, что немцы будут уходить и сжигать дома. Все стали закапывать свое имущество в землю. Мама тоже выкопала ямку величиной с сундук, опустила его в неё, а в сундук сложила кое-какие вещи и швейную машинку. Это и осталось на будущее житьё- бытьё. А шкаф, комод и кровать вытащили на огород и так на землю и бросили, ничем не накрыв.Немцы забрали от населения всю скотину и куда-то угнали. От нас, тоже забрали нашу красивую породистую коровку-Шурку. А нам приказали явиться в центр всей семьёй.
-Да, не известно ,где нам придется жить и сколько. Но приближаются холода, поэтому надо брать для вас что-то тёплое. Я сделаю для вас каждому заплешничек и положу понемножку тёпленьких вещей. А что можете, наденьте на себя сейчас.- говорила тихим голосом нам мама .
Каждый ребенок походил на старичка. Нас было трое: Капа, Толя и Вера- самая маленькая и худенькая. Мама одела на каждого по старенькой пальтушке, подвязала по платку, скрестила на груди и под мышки вывела концы назад и завязала в узелок. А затем сделала по заплешнику и одела их каждому за спину.
-Господи, куда-то нас погонят от родных домов?
Народу собралось много со всего совхоза. Построили нас колонной, которая растянулась на километры. Тут были и дети, и старики, и женщины и мужчины. Большинство шли пешком, некоторые на телеге, но таких было мало. Мама вела нас за руки меня и Толю, Капитолина шла самостоятельно как старшая, да и третьей руки у мамы не было. По обе стороны колонны шли немецкие патрули метрах в пяти друг от друга, поэтому колонна охранялась строго. Двинулись вперед. Все молчали, будто умерли. И вдруг женщина ,ехавшая на телеге, видимо она была больна, закричала истошным воплем, всплеснув руками: «АХТИ ТОШНЕНЬКО, какой ужас». На крик все обернулись в сторону деревни. Ужас охватил всех. Деревня наша горела общим костром. Полыхал каждый дом , а в верх подымались клубы дыма. Все прощались, со своим родимым гнездом молча. По обочинам дороги грозно гремели фашистские сапоги, подбитые гвоздями. У многих текли слезы, разговаривали шёпотом . Вдруг подкатила грузовая машина, полная набита детьми. Один немец подошел к нам, взял меня на руки и понес к машине. Другой немец что-то закричал на этого и он вернул меня маме. А колонна шла всё вперед и вперед, шла и шла. Изредка колонну останавливали, наверное, передохнуть. Все мы уже очень устали, очень хотелось пить. Пили грязную воду из колеи дороги, набирали в ладоши и пили. Потом снова шли, шли, шли... Казалось, конца не будет. Была осень. Быстро надвигался вечер. По пути фашисты жгли деревни и забирали людей. А мы все шли и шли. К нам подошел сосед и сказал, что они будут убегать как стемнеет. Мама расстроилась ещё больше, у неё же трое детей, как с ними убежишь.
Снова остановилась колонна. Рядом с дорогой оказался сарайчик, Сестренка очень захотела в туалет и побежала в этот сарайчик. Вбежав в него, она увидела, что в углу несколько немцев забивают поросенка. Под визг его они не обратили внимание на вбежавшую девочку. Но беда оказалась в том, что у неё по приказу мамы было одето несколько штанишек и все не на резинке, а на веревочках, завязанных узелком. Мучилась-мучилась, наконец развязала. А ведь нужно опять узелки-то было завязать. Немцы так и не обратили на неё внимание, хотя было очень страшно. По пути встретила знакомого мальчика Вову и они договорились держаться друг друга. Когда они подошли к нам, мама сказала, что люди будут убегать.
-Вы почти взрослые, попытайтесь тоже сбежать.Они отошли от нас, и фашисты заметили что-то неладное и приставили к ним патрулей. Ребята не знали, что делать. Ведь они были еще совсем дети- по 13 лет. Но вскоре подошел немец, который приходил к нам пить молоко-Андрей. Он понял, что к Капитолине приставлены патрули и решил помочь ребятам. Он дал ей попить с фляжки и сказал: «Я патрулей заговаривать буду, а вы потихоньку отставайте». Так и сделали. Было страшно, но выхода другого не было. Им дальше удалось убежать, долго бежали по лесу, потом вышли к дороге.
К нам снова подошел сосед и сказал, что уже многие сбежали, пользуясь тем, что лес подступал под самую дорогу. «Поторопитесь, скоро начнется вырубка, будет сложно убежать» и ушел.
Колонна остановилась и мы долго не двигались. Сказали, что где-то застряла немецкая кухня – надо ждать. Вечер уже превратился в ночь. Откуда ни возмись во всё небо над дорогой нависла черная- причерная туча и мы оказались в темном туннеле: по бокам густой высокий лес, а сверху накрыла туча. Когда начали двигаться дальше- люди падали на боковину в кусты и не шевелились. В темноте не видно их было, так многие сбежали. Но это кто один был. А у мамы нашей было ещё двое детей малых- я и братишка. Мы её крепко держали за руки, как узнали, что люди убегают. Колонна двигалась всё вперед и вперед. Уже началась вырубка. Лес отступил от дороги на несколько метров. Что делать? Надо торопиться. Мама сказала, что как она меня толкнёт в сторону, я должна бежать по вырубке шагов пять и сразу же ложиться лицом вниз, лежать и не шевелиться до тех пор, пока утихнут шаги фашистов и всей колонны. И вот, наконец, она меня толкнула, но в темноте я наткнулась на кучу насыпанного песка. Мама быстро отдернула меня за руку и вернула на дорогу. Идем дальше. Темнота не уменьшается- это нам на руку. Мама снова меня толкнула в непроглядную тьму и мы втроем побежали в сторону леса по вырубке. Легли вниз лицом и лежали ,наверное, полчаса или час. Своего тела не чувствовали, только сердце стучало так громко от страха, казалось вот-вот выпрыгнет из груди. Нам думалось, что сзади нас стоят фашисты и сейчас раздастся автоматная очередь и нас застрелят. Мы так тихо лежали, казалось не дышали. Но стук сапог все утихал и утихал и вот ,наконец, совсем не слышно стало. Мама повернула голову в одну сторону, в другую, оглянулась назад- никого не было.
-Вставайте, дети, кажется никого нет.
- Мы встали.
- Лицо вы не поранили, ведь тут вырубка, острые сучки?Но мы ничего не чувствовали, кроме страха.
-Теперь мы пойдем вдоль дороги, но по лесу, что бы снова не встретить немцев. Шли-шли, по лесу было идти трудно. Уставшие, да снова по кустам, по вырубке, в темноте. Вдруг слышим впереди разговор. Притаились, прислушались- речь русская.
-Кто там?
–спросила мама.
-Свои.
- отозвались
- это были наши деревенские, убежавшие от немцев. При встрече люди радовались, обнимались, целовались- остались живы! Шли дальше. На пути встретили ещё несколько человек мужчин и женщин. Казалось, дети только у нашей мамы были, у остальных- взрослые. Подошли к какому-то ручейку. Дяденька скомандовал: «Пейте чистую воду». Прильнули к водичке, некоторые ещё не дотянулись до ручейка, как раздался тот же голос: «Немцы! Быстрее на ту сторону дороги и в лес». Нас как ветром сдуло. А справа горело какое-то здание, кругом бегали немцы. Но мы успели убежать, и они нас не заметили .
Снова долго шли. Мои ноги, будучи ещё маленькими и прошедшими за день километров 40-50,уже отказывались меня нести. Казалось, что я сейчас упаду вот здесь в лесу и останусь одна, а все уйдут.
-Мамочка, попроси дядю Лёню, пусть он меня немножко пронесёт.
Но мама знала, что дядя Лёня сам уже еле идет, брала меня на руки к себе и несла. Но у неё было больное сердце, она то же устала и я снова шла своими ногами. Братишка не жаловался, был постарше меня и наверное понимал всю сложность обстановки.Кругом всё небо было охвачено пожарами, горели деревни. На черном небе красные полукруги пожарищ смотрелись красиво, но у всех вызывали горечь и слезы . Наконец мы дошли до какой- то деревни, вроде Кириково или Костелево, на пути уцелевший дом. Зашли в него, а там посреди пола высыпана целая гора клюквы. Мы прильнули к этой клюкве, она была зрелая, вкусная, тем более, что мы хотели и есть и пить. Наевшись ягод, пустились снова в путь. Дошли почти к утру до д.Новая жизнь. Мужчины решили сначала сходить в разведку в нашу деревню ,нет ли там немцев , а нам сказали, чтобы мы все пока отдохнули. Мы как легли на полу, так замертво и уснули.Утром вернулись наши разведчики и сказали, что немцев нет, но деревня вся сожжена- стоят одни голые трубы. Через час мы были у себя дома, на месте каждого дома возвышались обгоревшие трубы и заборы. К трубам нельзя было подходить, они могли упасть и задавить человека.
-Вот теперь мы дома – грустно произнесла мама.
-Да, а Капитолинки- то нет –сказала я. Но через несколько минут мы увидели, что к нам по дороге идет сестренка. Какая радость! Так оказались мы все вместе. Но куда идти, где прислонить голову? В деревне остались жилыми только два дома по краям поселка, где жили больные семьи. У них все мы и ночевали несколько ночей, прямо на полу, важно что под крышей.
Затем узнали, что в деревни Рожник остались не сожженными дома, которые принадлежали полицейским. Полицаи-эстонцы удрали вместе с немцами, оставив дома в целости и сохранности. Мы из совхоза «Вперед» переселились в эти дома по нескольку семей и были очень рады- ведь наступала осень.
Из деревни немцы отступили, а из Струг Красных еще нет. Несколько раз нас пугали, что немцы возвращаются. Мы убегали в лес и там в каком-то сарае ночевали все вместе. Немцы покинули наш район только в феврале месяце. Однажды ребятишки за рекой Лютой в сарае обнаружили прятавшихся трёх немцев. Брат мой бегал к нашим властям- доложил о находке. Пришли и забрали их .
Одного наша женщина расстреляла-отомстила за все нанесенные фашистами беды, хотя он плакал, показывал фотокарточку с детьми, просил не убивать. Её отговаривали, но она всё равно застрелила его.
Однажды, мама послала нас с сестрёнкой сходить на пепелище, посмотреть, что там деется. Бал солнечный тёплый день. От деревни Рожник до совхоза на прямую было близко- около километра. Мы идём, разговариваем и откуда ни возьмись фашистский самолёт. Он начал кружиться над нами и стрелять. Впереди дорога входила в заросли кустарника и редких деревьев. Мы бегом побежали к кустам, забились под кусты в самые корни и притихли. Но фашисты любили гоняться и за одиночными жертвами. Самолёт раз пять возвращался на это место и обстреливал дорогу, сделает круг- и опять за своё. Нам долго пришлось сидеть и ждать, когда он улетит .
Стреляли из самолёта по нам и где-то ещё поблизости. Потом говорили, что в соседней деревне располагались партизаны, так он их обстреливал.
В нашей семье был большой праздник, когда наши войска шли через Струги, вместе с войсками шёл и наш папа Григорьев Николай Григорьевич. Он отпросился у своего начальства, объяснив, что рядом семья, и его отпустили на сутки. Шёл всю ночь к нам . Принёс в гостинцы песочку, баночку тушенки, крупы какой-то и ещё кое что, наверное все то ,что собрали ему однополчане. Но из этой крохи гостинцев надо было выделить хозяевам дома, которые нас приютили. Все семьи выселили, а нас они помиловали-оставили жить с ними, сказав маме, что у неё дети хорошие- не баловные. А мы с братом решили угостить папу рыбой, он ведь у нас был заядлый рыболов. Встали утром рано, взяли самотканую занавеску, никому ничего не сказали и пошли на речку ловить рыбу. Полдня ползали по речке Люта с этой занавеской по горло в воде. Рыба косяками ходила, но она была величиной с дохлого снетка- мальки какие-то. Однако каждый заход был удачным. Мы наловили целую миску этих мальков, вычистили всех- отрезали головы и вынули кишки. После чистки рыбы осталось в два раза меньше. Неважно, мы были счастливы и папа был очень доволен таким вниманием. На другой день он ушёл догонять свою часть и гнать дальше фашистов с нашей земли. Он дошёл до Берлина,остался жив. А мы остались восстанавливать хозяйство с нуля.То, что надо усиленно работать, понимали и взрослые и дети. Сразу организовали сельский Совет, медпункт, в соседней деревне школу и другие учреждения. Родители и подростки лет по 12-13 ходили на работу в поле- сажали, сеяли, а младшие хозяйничали дома. Так наша мама с Капитолиной работали в совхозе, а мы с Толей заготовляли дрова, варили обед из ничего . Капитолину наравне со взрослыми посылали в другие районы за семенами и она на себе таскала мешки с зерном. Однажды послали за курами, при пересадке с одного поезда на другой случилась беда. Развязалась корзинка с курами и они все выпорхнули и разбежались. Поймать было невозможно. Ей страшно было возвращаться ни с чем- тогда было строго и платить было нечем. Но все обошлось- не наказали. Ей часто приходилось ходить в другую деревню к партизанам- носить им молоко. Надо было идти через лес. На пути встречались и волки.Нам с братишкой в обязанности входило: сходить за дровами-сухостоем, напилить, расколоть и сварить еду, выполоть грядки в огороде, собрать с капусты улиток, нарвать щавеля и крапивы для щей, набрать на поле мерзлой гнилой картошки и т.д. Гнилую картошку промывали, обрабатывали, смешивали с какой-нибудь травой и пекли лепешки.Сельский совет выделил нам корову, но эта корова совсем не давала молока, не более поллитра. Если мама доставала откуда-нибудь муки, например на обмен на вещи в других деревнях, то из этой муки варили густяху- это такая каша на воде, а на верх наливали несколько ложечек молока. Это был большой праздник для нас.
Однажды к какому-то празднику мама решила нас угостить. Напекла с ячменной муки нам пряников на свекольном рассоле, чтобы были сладенькие, сложила в корзиночку и завязала тряпочкой. Я обнаружила эти пряники и решила ими угостить девочек, понравились. Стали просить ещё, а за пряники мне пообещали принести тряпочек. Так я вытаскала все пряники ребятам, а нам ничего не досталось.Дети все время ходили и искали еду: щавель у речки и жевали, пупыши на поле, то у речки разгребали песочную горку и находили там земляные орехи- вкусные были.
В те годы люди были очень добрые. Обменивались всем, у кого что было: семенами, животными и пр. Так жителям деревень удалось развести козочек, коров, в огородах различные овощи и т.д.
В соседней деревне Игаево открыли школу и мы с 1по 4 класс ходили в эту школу и повторяли, что ранее прошли. Все были в одном классе, и учительница одна занималась со всеми. Ей, наверное трудно было, т.к. она часто плакала. Одеть было нечего. Мама одевала на мои ноги какие-то огромные тапки и я по сугробам шла в них в школу за два километра.
Так мы прожили ещё около двух лет.
Освободительная война ещё шагала по Европе.
